— Павел Семенович, 3 октября — долгожданная премьера вашего фильма «Василиса и хранители времени». Насколько я знаю, работу над лентой вы начали еще в 2019 году — и планировали выпустить ее гораздо раньше. Но всяческие препоны мешали вам это сделать…
— Да, объективные и субъективные препоны всегда вмешиваются в нашу жизнь.
— Сегодня, когда все готово и до премьеры полторы недели, какие чувства испытываете?
— Это сложное чувство. Это, знаете, как в детстве, когда ты обрываешь лепестки у ромашки: «Любит — не любит, любит — не любит». Ожидание чего-то и гадание, что будет с фильмом.
— Вы имеете в виду реакцию зрителей?
— Конечно.
— Но ведь сказка — это всегда здорово, зрители любят сказки, особенно если они с хорошим концом. Почему вы переживаете?
— Я рад, если это действительно так. Но русские сказки, они довольно традиционные. Мы попытались сделать сказку-фэнтези, сказку непохожую, а в этом всегда есть элемент риска. Поэтому ждешь и думаешь: понравится или нет?
Кадр из фильма «Василиса и хранители времени» (2024)
Мастерская Павла Лунгина
— Да, судя по синопсису, ваша сказка будет с очень современным и, как мне кажется, необычным для жанра сюжетом: добрые волшебники сражаются со злой блогершей, которая получает энергию от лайков в социальных сетях… Расскажите, как к вам пришел этот сюжет?
— В силу патологической фантазии (смеется). На самом деле — просто захотелось перемешать современную жизнь с привычной нам мифологией. И мне в какой-то момент стало казаться, особенно во время этого дикого увлечения лайками, что в них есть какая-то непонятная нам магическая сила: их так хотят, но нельзя объяснить, почему их так хотят. Я планировал изначально, чтобы это было столкновение старого, привычного нам поэтичного волшебства — русалочьего, снегурочьего — с новым виртуальным волшебством интернета, когда нечистая сила вылезает из экранов компьютера и телевизора.
— Цель главной злодейки, блогерши Даши, — завладеть силой юной волшебницы Василисы и с ее помощью обрести вечную молодость. Лично мне это напомнило пушкинскую «Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях», где царица смотрела в зеркальце и переживала, что ее красота угасает… А какими классическими сказками вы вдохновлялись, когда писали сценарий для «Василисы и хранителей времени»?
— Никакими конкретными. Сказочные мотивы живут в тебе с детства, они сами как-то всплывают. Может быть, они вообще плавают где-то в воздухе вокруг нас, независимо от нас. Думаю, многие люди — даже в семейной или деловой жизни — все равно оперируют и чувствуют по сказочным мотивам. Видят — вот, передо мной «Кощей Бессмертный», надо его как-то избегать.
— Изначально фильм должен был выйти в прокат с названием «Василиса и королева лайков». Почему сказка изменила название?
— Вы знаете, мне с самого начала казалось, что «королева лайков» звучит как-то неловко, не совсем по-русски, как будто что-то лающее. «Хранители времени» больше подходит для фэнтези, к тому же эти самые хранители времени в сказке присутствуют.
— Расскажите немного о съемках: как они проходили, как сработалась команда, с какими трудностями вы сталкивались в процессе?
— Сложно сказать, с какими трудностями сталкиваешься на съемках, потому что съемки — это все время какое-то усилие. Съемки — это преодоление энтропии, силы тяжести и силы всего остального. Ты должен создать некий мир, который, несмотря на всю его условность, будет реальным. Важно создать и сохранить его сказочность и одновременно сделать реальным, чтобы никто не сомневался, что это правда, — это и есть самое сложное. Тут все: и костюмы, и декорации, и игра актеров, которая должна быть, видимо, какой-то особенной. Надо поймать эту интонацию — из сказки в реальность, из реальности снова в сказку. Понимаете, фильм — это растение, которое растет. А как растет растение? Черт его знает. Оно как-то вырастает, появляется стебель, листья, потом оно начинает цвести, потом опадать… Это некий естественный процесс. И если тебе удается подцепить этот естественный процесс растущего фильма, то тогда даже и не вспомнишь, какой момент был сложный, а какой жуткий. Они все были сложные, но в результате они вылились в правильный финал.
Маша Кошина и Павел Лунгин
Мастерская Павла Лунгина
— Вы довольны получившимся результатом?
— Я доволен.
— Это ваша первая сказка? Долго шли к идее снять волшебное кино?
— Долго. Ох, внучка, долго я шел (смеется).
— И что послужило триггером?
— Как сказано в Экклезиасте: «Есть время обнимать и время уклоняться от объятий». Есть время заниматься жестким реализмом и есть время рассказывать сказки. Мне показалось, что пришло время рассказывать сказки. И, как выяснилось, не мне одному это показалось. Когда я начинал работу на «Василисой», еще не было подобных сказок, но теперь все буквально завалено сказками. И я в ужасе, что все поле нашего кинематографа засеяно сказочными историями.
— Да, вы не первый сняли сказку…
— Не первый. Но начинал, видимо, одним из первых. Очень интересно, что это касается не только российского кинематографа, но и всего мира. Знаменитые американские фильмы по комиксам — все «Мстители», «Пауки» и «Стражи» — это все разные сказки. Видимо, тут какие-то единые течения, которые проходят через восприятие мира, когда человечество хочет правды, когда человечество хочет, чтобы его куда-то унесли и что-то ему рассказали другое.
— Другое — волшебное?
— Волшебное, да. Может, жутковатое где-то, может, не всегда самое счастливое, но все-таки укрепляющее веру в человечество и в чудо. Наверное, приходят времена, когда только на чудо и можно рассчитывать.
— Как думаете, у кого история про Василису найдет больший отклик — у детей или взрослых?
— Надеюсь, что у детей. Вот это и есть тот вопрос: понимаем ли мы, что любят дети — и почему они это любят. Это совершенная загадка для меня.
— Какой, по вашему мнению, должна быть идеальная сказка? В сказке всегда должна быть мораль?
— Понимаете, «Василиса и хранители времени» — это сказка-фэнтези, а фэнтези — это приближение сказки к мифу. В мифах всегда есть ответы на сложные вопросы, которые окружают человека и на которые у него нет ответа. Посмотрите, какие вопросы задают современные фильмы. Это всегда тайна рождения, всегда непонятно, кто родители. Потому что это и есть тот вопрос, который маленький человек себе задает: «А кто я? А почему я родился тут? А это мое или не мое? Почему сложные отношения в семье?» Всегда это проблема любви и ненависти, всегда это проблема желания отомстить — и победы, так сказать, отказа от мщения… Современная сказка-фэнтези, сказка-миф отвечает на вопросы, на которые вообще-то нет ответов. Современная сказка-миф не говорит тебе: «Это добро, а это зло». Она скорее ставит перед тобой вопрос: «А что добро? А что зло? А что лучше?» А это настоящее зло или доброе зло?» И так далее. Я говорю очень сложно, фильм гораздо проще.
— Но глубокий смысл все же несет?
— Глубокий — как океан. Интересно, что приходит время, когда какие-то базовые вопросы решаются в сказочной форме. Сейчас, по сути дела, и чисто детских фильмов-то нет. Все современные суперпродукты — это детские фильмы, просто их смотрят взрослые и дети вместе.
Павел Лунгин во время съемок
Мастерская Павла Лунгина
